«Сейчас съедем с асфальта и пойдём по ухабам в деревню Панюши… Здесь было когда-то дворов 39. Способ застройки – кустовой, с короткими улицами по три-четыре дома. Расстояние между домами – 50–100 метров, для защиты от пожаров. Кто старше меня или чуть младше, вспомнит о четырёх воротах на все стороны света. Деревня была обнесена изгородью. Изгородь – до леса, лес отгорожен от полей. Был загон для скота, скот выгоняли скопом: коровы, нетели, овцы, телята, свиньи. Свиньи (помесь с кабанами) жили всё лето в лесу, домой их пригоняли осенью. Вот детворе была забава загнать дикий молодняк в конюшню! Шкуру тогда владелец обязан был сдать государству. Опалить полудикую свинью была проблема. Деревенские знают: щетина ещё та! Щеть получалась прекрасная – любую массажку за пояс заткнёт!..
В каждой деревне раньше был свой храмовый праздник. У нас – Девятая пятница, вскоре после Троицы. Съезжались родственники со всех деревень. Это был радостный праздник! Песни пели… фронтовые и народные, протяжные. Старухи надевали свои нарядные домотканые костюмы. Нас, ребят, как могли, прихорашивали, кому-то лицевали (перешивали) одежду... Ходили друг к другу в гости. Наш черёд наступал, когда взрослые уходили на улицу. Мы кубарем слетали с полатей за стол. Там нами руководили бабушки, тётушки, одаривали нас монпансейками, жареным горохом, пирожками с черёмухой, грибами и прочей снедью. Старшие ребята успевали испить остатки домашней бражки, чем втайне хвастались друг перед другом. Охальники по недогляду могли заглянуть и на ледник в погреб. Православные и кержаки пили бражку из одной корчаги разными кружками, крестились, венчались, провожали в последний путь в единоверческой церкви в Аникино. Подрастающее поколение к труду приучали дома, а с семи лет – в колхозе на посадке капусты, помидоров, огурцов, кабачков... В каждой деревне была бригада по 15–16 человек. Под руководством двух старших ребята пололи, поливали, обрабатывали дустом, карбофосом по пять-шесть гектаров капусты…
Вернулся в прошлую, невозвратную даль. Ушли из жизни фронтовики, их вдовы, разлетелась молодая поросль по Родине-матушке необъятной в поисках лучшей доли и от кабалы колхозной. С 1968 года, с созданием совхозов уезжать стало проще. Старики доживали свой век и уходили в мир иной с пенсией 12 рублей. Только на Девятую деревня, в черёмухах белая, оживала песнями и воспоминаниями. Сейчас в Панюшах остались только три коренных жителя...» – самые яркие свои воспоминания о родной деревне накануне нашей экскурсии Борис Михайлович записал в тетрадь.
Борис Михайлович давно изучает историю своей малой Родины, хранит списки вернувшихся и не вернувшихся с войны односельчан, составленные его матерью, собирает по крупицам факты из архивных документов (например, много интересных сведений он нашёл в метрической книге попа В. Кашина, которая хранится в нашем музее). Он предполагает, что деревня Панюши существовала уже в 1820 году и принадлежала Строгановым, старостой (управляющей) деревни была некая Панюшова – отсюда и название.
«…остались только три коренных жителя...»
С Борисом Михайловичем мы доехали до Аникино. Там, у переезда, пересели в машину Александра Романовича Черемных, она деревенского бездорожья не боится. Добирались до Панюшей километра два по полям и лесным опушкам – как таковой дороги нет…
Моя экскурсия по деревне началась со знакомства с её жителями. Сначала зашли в гости к Романычу (так называет его Борис Михайлович). В его дворе – два дома. Рядом с избой, которую строил его отец для своей семьи в 20-е годы прошлого века, он поставил новый домик и баньку для себя. Часто в гости приезжает дочь. В старом доме, где после смерти мамы жил его брат, всё как прежде. Александр Романович и в нём поддерживает жизнь, топит печь… Вот так и живёт в двух домах как будто в двух мирах. Хозяйничает один, но везде у него чистота и идеальный порядок.
Александр Романович – одиннадцатый ребёнок в семье Романа Матвеевича Черемных. «Когда я родился, в 1944 году, – рассказывает Александр Романович, – семь моих братьев и сестёр были уже на кладбище. Нас четверых, сестру и братьев, мать одна растила. Отец умер, когда сестре было 11 лет, а мне ещё и года не было». Александр Романович окончил ремесленное училище механизации и сельского хозяйства в Зюкайке, получил корочки шофёра, тракториста, комбайнёра. После армии устроился на железную дорогу – кем только не работал за 37 лет! Последнее время – машинистом. Жил в Перми. Вышел на пенсию и в 2012 году вернулся в Панюши. «А что в городе делать?! Не интересно», – говорит Александр Романович. Зато в деревне забот полно. Ему вот-вот должны привезти навоз на огород, поэтому мы оставляем Романыча хлопотать по хозяйству и идём к Николаю Степановичу Балуеву.
Это двоюродный брат Бориса Михайловича. Его семья живёт в доме, который в 1965 году построил его дед Александр Сергеевич Томилов. Николай Степанович окончил Московский энергетический институт, он техник по ремонту высоковольтных подстанций. Работает вахтой в Москве, на пенсии. Вдвоём с женой постоянно живут в Панюшах, хотя есть квартира в Верещагино.
Держат небольшое хозяйство: собака, овцы… занимаются огородом, пчёлами. Николай Степанович мечтает возродить заросший деревенский пруд, взял землю в аренду. Пруда нет уже лет двадцать – плотину размыло, и его и так не восстановили. «У меня шесть внуков, живут в Красноярском, Приморском крае… – говорит он, – собираются приехать, а купаться летом негде…». Начало благому делу положено: в прошлом году уже немного очистили пруд от ивняка. Односельчане начинание Николая Степановича поддерживают, готовы помочь. Деревне водоём очень нужен…
Попрощавшись с Николаем Степановичем и Тамарой, присоединившейся к нашему разговору (она из старожилов деревни, приехала сюда в конце 80-х с кудымкарской стороны), идём дальше по деревне.
Борис Михайлович рассказывает о прошлом деревенском укладе жизни, о домах (даже тех, которых сегодня уже нет), их хозяевах. Показывает место, где когда-то была его родовая усадьба. Знакомит с Александром, хозяином большого дома на пригорке. Кстати, он, как и Тамара, тоже давно живёт здесь, только родом из Удмуртии.
Сам Борис Михайлович родился в Панюшах в 1954 году, в 16 лет уехал из дома – отправили учиться на агронома в коми-пермяцкий техникум. Работал на Верхнемуллинском тепличном комбинате овощеводом, в совхозе-техникуме «Уралец» агрономом. Мама Бориса Михайловича – Аграфена Сергеевна с 14 лет работала в Перми на патефонном заводе, токарем, сварщиком. И мама, и дед с бабкой награждены медалями за доблестный труд в годы войны. Прадеды участвовали в русско-японской войне, в Великую Отечественную попали в трудармию.
Родовым гнездом Борис Михайлович считает дом в Аникино, построенный его прадедом Лаврентием Фёдоровичем Ситниковым (1856). У прадеда было три сына: Фёдор, Илья, Михаил. Свой дом он оставил младшему Михаилу, так было положено. У деда (Ильи) в семье было восемь детей, у Фёдора – четверо, у Михаила – девять. Надо сказать, что раньше семью, в которой было пять детей, считали маленькой... Борис Михайлович составил родословное древо своей большой семьи до седьмого колена, потому что хочет, чтобы его потомки знали своих предков.
«Божий Пупик – центр земли»
Рассказы местных жителей окунули меня в прошлое деревни Панюши. Перенесёмся в 50–60-е годы прошлого века.
Деревня большая, дворов 37. В основном все Томиловы да Черемных. Домов 15 – Черемных. Другие распространённые фамилии – Снигиревы, Пеленёвы, Чудиновы, Филимоновы… Деревня ухоженная, чистая. Босиком бегай, нигде на стекло не нарвёшься. Даже после дождя сухо, потому что почвы песчаные. А вот в Аникино, на болоте, всегда грязно…
В центре деревни на угоре – пожарка. Бочка с водой, пожарные рукава, дежурная лошадь, рельса на простенке (чтоб звонить, как в колокол, при пожаре)… Каждую ночь заведено в деревне по очереди дежурить, обходить дворы, бани, чтобы не дай бог пожар. Воровства нет, палочку приставят к дверям – и никто не зайдёт.
Чуть дальше от пожарки – большой конный двор, голов 29, лошади ходят на выгуле. Ребятне разрешено кататься на жеребятах, но только на полугодовалых, чтобы спину им не испортить. Другие детские забавы – игра в лапту и катание на лодке по пруду. Пруд небольшой – в ложбинке. На Масленку бригадир кошовку выделяет, и дети, и взрослые на лошадях катаются, на дровнях с горы. На Пасху в каждом дворе обязательно качаются на качелях. Иногда в деревне даже фильмы показывают. Благо есть здесь свой киномеханик – Валентин Черемных (старший брат нашего Романыча). Но обычно панюшовцы ходят в аникинский клуб. На бане Андрея Ивановича Снигирева, рядом с центральными воротами и дорогой на Аникино висят афиши, написанные от руки. Местные из них делают обложки на книги.
В Панюшах – одна из бригад колхоза имени Ильича. Колхоз большой (от Кунгура до Семибратово). Вокруг деревни – поля ржи, пшеницы, ячменя… даже лён выращивают… Большие зерновые склады, ток под соломенной крышей, тут зерно сушат, молотят… Есть сушилка Гоголя, молотилка-«очёрка» с конным приводом, льносушилка и льномялка. Обработка льна – хлопотное дело. Лён требует особой заботы. Панюшовцы с любовью трудятся на родной земле. Многие – в передовиках сельского хозяйства.
Гордится деревня фронтовиками. Григорий Давыдович Черемных был лётчиком, сбили в первых боях, пропал без вести. Вернулся в мирную жизнь весь израненный Александр Никитич Черемных – пехотинец, связист. Роман Матвеевич Черемных (отец Александра Романовича) с монгольской войны 1939 года пришёл слепой, но и то без дела не сидел – молотилку-веялку с ручным приводом крутил. Михаил Ильич Ситников (отец Бориса Михайловича) служил в разведроте лыжного батальона, вернулся домой в 44-м году из казанского госпиталя с орденом Славы, орденом Отечественной войны, шестью медалями «За Отвагу».
Много в деревне мастеровых людей, людей с золотыми руками. Александра Сергеевича Томилова (деда Николая Степановича) называют Кулибиным. Он на железной дороге работает, на войну не ходил – зрение плохое, травму получил на путях. Мужик изобретательный. Дом строил, кирпичи сам делал. Аэросани смастерил. У него пилорама. Он пчеловод. Валенки катает, вся округа к нему за валенками ходит. Сапоги, ботинки, туфли шьёт.
Изобилует деревня родниками. А в разных колодцах – вода разная. На юго-востоке деревни – мягкая, вкусная. В Панюшах бытует легенда: у женщин, которые моются этой водой, якобы, рождаются больше девчонки. На северо-западной стороне деревни вода жёсткая, и там больше парни рождаются, а если девки – то со скверным характером.
Вокруг деревни поля да угоры. На угорах, по словам местных жителей, – залежи известняка и белой глины, из неё старики печи били. Все угоры имеют свои названия – Белая Глина, Красные Юбки, Божий Пупик… «Божий Пупик – центр земли», – говорят панюшовцы. Они верят: если на Пасху, когда райские врата открыты, с Божьего Пупика в чистое голубое небо покричать своё заветное желание, оно обязательно сбудется…
«Всё прошло, всё умчалося в невозвратную даль…»
Сегодня деревня Панюши стоит в окружении тех же живописных угоров и бескрайних полей. Но сегодня она другая… не слышно звонких детских голосов…
Жилых домов в деревне девять, два нежилые. Постоянно живут в пяти, в остальных – дачники. Молодёжи и ребятишек в деревне нет, только на лето приезжают в гости. «Никого из молодых сюда не загонишь», – говорит Николай Степанович Балуев. – Жить в деревне можно, но сложно… Не получится на диване лежать, деревня требует труда… Если бы дорога была трактовая, подсыпанная, ещё бы кто-то подумал под старость лет пожить на свежем воздухе, покушать экологически чистые продукты… А так…»
Хорошая дорога и пруд – две главные мечты жителей Панюшей. Была торная дорога через поле напрямик до Аникино – километра полтора, но нынче поле перепахали – теперь не пройти, не проехать. И приходится по полям петлять все два километра... Так оборвалась ещё одна нить, связывающая Панюши с внешним миром…
«Как жаль, что светлое будущее, которое нам, деревенским, обещали в виде дорог, газа, рабочих мест… не пришло в них, – сожалеет Борис Михайлович. – Не слышно ребячьего смеха, ветшают последние дома прошлого века... Деревня стала зарастать бурьяном и обезлюдела. Империя сжимается до мегаполисов, до чёрных дыр, до душ наших…»
Татьяна Черноусова, фото автора и из семейного архива Бориса Ситникова
